Когда пушки смолкли
Признаемся честно, мы тоже следили за ходом конфликта в Нагорно-Карабахской республике и, время от времени, нас настигало жесткое «дежавю» от увиденного или услышанного. Настолько ярко, часто до мельчайших деталей, события 2020 года напоминали нам сражения Великой войны.
Этот текст был задуман достаточно давно, однако мы осознавали, что в условиях, когда информационная среда перенасыщена пропагандой и эмоциями с обеих сторон, делать выводы и, тем более, демонстрировать их публично — занятие преждевременное и даже вредное. Поэтому мы ждали, наблюдали и готовились. Как оказалось не зря.
Сейчас неопределенности все еще хватает, однако война, хотелось бы надеяться, закончена или по крайне мере приостановлена. Между тем, на информационном фронте баталии только усиливаются. Эксперты с энтузиазмом обсуждают результаты и пытаются переигрывать конфликт, порождая многочисленные заблуждения и создавая мифы.
Мы считаем, что мифологии в нашей жизни и так достаточно, поэтому решили разобрать некоторые моменты прошедшего конфликта, опираясь на наш богатый опыт изучения Первой мировой.
«Линия Мажиняна»
Армянскую сторону местами справедливо обвиняют в недостаточном внимании к полевой фортификации и оборудованию позиций. Действительно, по доступным материалам сложно поверить, что армяне четверть века упорно готовились к обороне. В лучшем случае мы видим плюс-минус подготовленную полевую линию. Никаких многочисленных дотов, опорных пунктов, укрепленных населенных пунктов и прочих изысков не замечено.
Впрочем, бросаться на армян (как это сделали многочисленные критики от Лены Миро до записных экспертов из фейсбука) по этому поводу мы тоже не будем. Опыт двух мировых войн и последующих локальных конфликтов показал, что любая система обороны будет рано или поздно продавлена и проломлена. “Линия Гинденбурга” была прорвана союзниками в трех местах в 1918-ом году, пала и “Линия Мажино” и “Западный Вал”, как и прочие немецкие “линии” и крепости на Восточном фронте.
Не стоит забывать, что и создаваемая красной армией оборона на Курской дуге тоже была прорвана немцами на южном фасе практически на всю глубину при том, что о немецком наступлении советское командование знало загодя. Войска закапывались, усиленно готовились и подтаскивали все возможные резервы. В итоге, с точными местами прорывов не угадали, линия обороны не удержалась и даже знаменитый советский артиллерийский налет, большей частью, навредил флоре и фауне, а не немцам.
Рассчитывать на то, что ты сможешь отсидеться в окопе — значит обречь себя на поражение. Ярче всех в годы Первой мировой это понимали немцы, которые за годы войны наступали ни чуть не меньше, чем оборонялись, а в конце 17-го начале 18-го года перешли в решительные наступления по всем фронтам, прекрасно понимая, что другого выхода у них просто нет. Не менее важно понимать, что Первая мировая ярко показала, что оборона строится не только на километрах вырытых окопов, но и на выстроенной системе управления войсками и готовности наносить контрудары из глубины. Кажется с системой управления у армян все совсем не заладилось как и с контрударами.
Сторонники строительства обороны по принципу то ли Северной Кореи, то ли Албании времен Ходжи (то есть сначала засадим бункерами, рядами колючки и минами всю страну сперва вдоль, а потом поперек), как-то забывают, что для этого а) все равно нужны средства и б) без войск которые все это заполняют все это в любом случае превращается в пустую трату ресурсов.
Отдельно хочется вспомнить бельгийцев с их двойным попаданием под немецкий удар в двух мировых войнах подряд. Перед обеими войнами у них была широкая, да нет — широчайшая — международная поддержка, железобетонные договоры и не менее прочная уверенность, что немцы нападут. Вопрос был только в точном времени атаки.
И помогло? Да ничуть.
Задолго до Первой мировой, с 1890 года, бельгийцы озаботились постройкой укреплений вокруг ключевого транспортного хаба — Льежа. К 1914 году часть фортов обновили, и хотя основная часть улучшений была косметической, некоторые даже укрепили железобетоном. В дополнение к гарнизонам фортов и крепостной артиллерии, в 1914 году выделили аж усиленную пехотную дивизию.
Правда, в большинстве своем, бельгийские укрепления были приспособлены для того, чтобы противостоять старой (на черном порохе) артиллерии калибром до 210-мм. Крепостная артиллерия была также, в значительной степени, устаревших систем, которым не хватало ни огневой мощи, ни дальности для эффективного противодействия врагу. (Похоже на Нагорный Карабах, да? Прямо один в один)
В свою очередь немцы подготовили несколько специально обученных штурмовых пехотных бригад, приволокли крупнокалиберную артиллерию, включая специально разработанные осадные мортиры (к августу их успели сделать аж пять), одолжили четыре батареи 305-мм морских пушек у австрияков и 4 августа пошли в атаку. К 7 августа пехотное прикрытие фортов под угрозой окружения вынуждено было отступить, немцы изолировали укрепления и потихоньку разнесли их с помощью тяжелой артиллерии. К 16 августа пал Льеж и сдались последние гарнизоны.
После окончания Великой войны все включая бельгийцев отлично понимали, что немцы снова придут. Другой вопрос, что точной даты опять никто не знал и со временем служба в холодных бетонных укреплениях превратилась в «отстойник» для провинившихся или неудачников, которые не смогли вовремя подсуетиться и выхлопотать себе теплое местечко с приличными условиями. Ну а дальше историю вы знаете — укрепления (включая печально известный Эбен-Эмаэль) снова пали, а за ними и вся Бельгия.
Какая мораль этой истории? Никакое знание не поможет, если у страны недостаточно ресурсов на подготовку, а у противника сильный численный перевес в людях и вооружениях.
Пристреляться до кустов
Еще одно предложение как нам о̶б̶у̶с̶т̶р̶о̶и̶т̶ь̶ ̶Р̶о̶с̶с̶и̶ю̶ оборонить Арцах звучало буквально как «за 20 лет можно было пристрелять каждый куст». В более умеренном варианте армянам предлагали выстроить систему инженерных заграждений и укреплений в ключевых точках и прикрыть их огнем.
В теории звучит отлично. Театр военных действий действительно изобилует естественными узостями, рельеф горный, местность сильно пересеченная. Конечно не «Вертикальный фронт», как получился у итальянцев и австро-венгров в Доломитовых Альпах, но тоже вполне себе горы. По идее, оборонять такую местность можно относительно небольшими силами — все же видели кино про Фермопилы, да?
Мы ни в коей мере не отрицаем важность инженерных заграждений, равно как и прикрытия их артиллерией. И действительно можно пристрелять каждый куст.
Но. Все эти теоретические умствования рассыпаются в прах, стоит только перенести их в реальную среду современной Армении и Арцаха. Почему?
Первое. Это горы, то есть условия для применения артиллерии находящиеся в числе наиболее сложных. Помимо, собственно, сложного рельефа, тут и слои воздуха с разной температурой, и сложности с ветром (и воздушными потоками вообще) и прочие нюансы от особенностей распространения звука до эха.
Горы выдвигают особенно высокие требования к квалификации артиллеристов на всех уровнях и во всех сферах, от управления огнем и до обслуживания материальной части.
Второе. В условиях наличия постоянной угрозы войны это будет означать необходимость постоянной поддержки и совершенствования системы артиллерийских вооружений и содержания штата высококлассных специалистов от метеорологов и оружейников, до логистов и операторов сложных систем, вроде контрбатарейных РЛС (Армения, кстати, закупала индийские РЛС Swathi) или разведывательных БЛА.
Ну а если предположить, что Армения/Арцах реально пошли бы на реализацию плана “пристреляем каждый куст”, это означало бы еще и потребность постоянно держать «под ружьем» огромное количество таких специалистов.
Третье. Всю эту группировку нужно будет не только поддерживать и обновлять в плане материальной части, но и заботиться о воспроизводстве и удержании человеческих ресурсов. Иначе говоря, зарплата специалиста должна быть конкурентоспособной настолько, чтобы он даже не смотрел в сторону Майами, Сочи или пригородов Марселя.
А поскольку человеки имеют свойство умирать, увольняться, стариться, болеть или переезжать, подпирать всю систему “пристрелянных кустов” должна будет мощная система обучения и повышения квалификации.
И все это на протяжении десятилетий — мы же не знаем когда нападет коварный враг, верно?
Вы представляете себе сумму на весь этот карнавал? Потому, что большинство аналитиков явно ее не представляют.
Для прикидки можно воспользоваться зарплатами, ну скажем, бундесвера (вполне конкурентоспособные зарплаты военных по мировым меркам), которые начинаются от €2.065,59 в месяц для рядового уровня А1, продолжаются лейтенантом уровня 2 и группы выплат А9 с зарплатой €2.789,33/мес и заканчиваются старшими офицерами и специалистами группы B10 c месячной зарплатой в размере €13.231,89.
И это мы молчим даже о том, что далеко не такие впечатляющие зарплаты в армии РФ (не говоря уже о гражданском секторе) все равно в среднем выше, чем средние заработки по Армении.
При доходах Армении, извините, пришлось бы посадить всех, кроме армии на брюквенную диету, что автоматически снесло бы любое правительство без всякого воздействия извне. Примерно как у немцев в 1918–1919 гг. и получилось, с поправкой, что армяне не немцы и последствия могли бы стать куда серьезнее.
Оверклейм и пропаганда
Преувеличение потерь противника (или оверклейм) существует с незапамятных времен и, в целом, причины его существования за столетия (уж за последнее так точно) не особенно изменились. Во-первых, это пропаганда, а во-вторых невозможность подтвердить вражеские потери. Да, технические средства контроля за последние 100 лет шагнули вперед, но абсолютной гарантии они не дают.
Чтобы с полной уверенностью подтвердить уничтожение живой силы или техники противника помимо фото, видео и прочей фиксации очень желательно иметь доступ к обломкам или останкам. В большинстве случаев, это означает контроль над территорией, которую занимает противник.
Это было справедливо для Великой войны, это справедливо и сейчас, в 2020-м.
Если такого доступа у вас нет, то все, чем вы располагаете это предположения разной степени достоверности увлечение которыми ведет к опасному самообману.
Нужны примеры? Да не вопрос.
В ходе Первой мировой проблемы с подсчетом сбитых врагов испытывали военно-воздушные силы всех воюющих сторон. Более того, в начале войны даже не существовало единых критериев воздушной победы, не говоря уже о том, что в каждой стране были свои неповторимые системы подсчета.
Французы, к примеру, не морочились и засчитывали 1 сбитый самолет на каждого, кто имел к бою хоть какое-то отношение. Скажем, если в экипаже самолета было 4 человека, то каждый получал по “галочке” за сбитого немца, что после войны вызывало некоторую неразбериху в подсчетах — сбитых немцев получалось сильно больше, чем у них было самолетов.
Англичане в такой же ситуации делили одного сбитого на всех поровну, то есть тот же экипаж из 4 человек получил бы в аналогичной ситуации по 0.25.
С 1914 по 1918 системы многократно менялись, а определения воздушной победы часто были очень неопределенными.
К примеру, англичане поначалу записывали в актив своих летчиков даже не физическое уничтожение вражеского аэроплана, а “срыв намерений противника”. В духе “вот Фриц летел на разведку, а мы его прогнали”.
В 1915–1916 году, победу могли присудить по таким поводам как “принудил вражеский самолет к посадке на своей или вражеской (!!) территории” или “вынудил потерять управление”. Поскольку такие случаи нельзя было проверить в принципе, пилоты начали пользоваться этой лазейкой, и к 1917 году бывали случаи, когда один пилот заявлял до 50 побед в день (узнаем байки про “Байрактары”, да?)
Кончилось все тем, что доблестные авиаторы его Величества в 1917 году перегрузили систему своими бесконечными рапортами про “вывел из строя”, “вынудил сесть” и “заставил снизиться” и к 1918 году командование наконец частично отказалось от старой практики. Теперь в перечень побед летчика записывали только уничтоженные и захваченные самолеты, поврежденные аэропланы учитывались только в случае, если ущерб выглядел настолько серьезным, что это грозило падением самолета. Тоже, впрочем, лазейка, но все же получше, чем год назад.
Другой пример — это германские противотанкисты.
Вскоре после появления первых танков на Сомме, немцы ввели награду за каждый подбитый вражеский танк. Подразделению, подбившему танк выплачивали 500 марок. Для сравнения за сбитый аэроплан платили всего 150.
В качестве доказательства “убийства” танка достаточно было принести на сборный пункт трофеев (Hauptsammelstelle) любую его деталь, сдать ее офицеру и прямо на месте получить вознаграждение.
Нужно ли говорить, что немецкие солдаты немедленно поняли, что “карта поперла”, вооружились инструментами и отправились разукомплектовывать подбитые “ромбики” до которых они могли добраться.
Выходило, что один отряд мог, скажем, открутить дверцу, другой лючок, третий — деталь от двигателя и voilà — три отряда пропивают и проедают (для немцев в 1917/18 гг это очень актуально) вознаграждение, по документам записано три подбитых английских танка, хотя на самом деле он был один и вообще подбит артиллеристами, которые о том ни сном, ни духом, поскольку сидят за несколько километров от места действия.
Конечно потом подбитые и захваченные танки подсчитали по корпусам, номерам и другим неопровержимым доказательствам. Но это было сильно потом. Например, в случае с битвой при Камбре (ноябрь 1917), подсчеты и вывоз подбитых “ромбов” завершили только зимой-весной 1918 г.
На стратегическом уровне картина была еще более неприглядной. Военные разведчики и прочие аналитики, что французского, что британского генштабов регулярно завышали немецкие потери в 2–3 раза (при том, что они естественно оперировали не менее впечатляющими цифрами присылаемыми с мест) и утверждали, начиная с лета 1916-го, что немецкая армия вот-вот побежит. К лету 1917-го, если просуммировать все их писульки, то получалась что Германская Империя уже потеряла почти всех мужчин, все орудия и пулеметы и кто там теперь сидит в окопах решительно непонятно.
Напоследок хочется сказать, что делать выводы на основе пропагандистских видео (да, мы сейчас про азербайджанские “дрон-шоу”) это все равно, что в мае 1945 года разглагольствовать в духе: «с третьим Рейхом все в порядке, мне показывали в “Дойче Вохеншау”».
Бесконтактная война
Оглашение потерь азербайджанской стороной стало легким сюрпризом, ибо цифра потерь, близкая к трем тысячам убитых как то не вяжется с уже воспетой всеми от блогеров и диванных экспертов до вполне серьезных специалистов “войной дронов”. За 44 дня Азербайджан потерял почти столько же убитыми сколько и британская армия в боях за южную Палестину в Первую мировую, а в целом перед нами самый кровавый локальный конфликт едва ли не со времен арабо-израильских войн. И если армянские людские потери списывают на то, что мол дроны гонялись чуть ли не за каждой группой солдат, то, чем можно объяснить такие потери противоположной стороны?
В предыдущем тексте по теме мы уже писали, что судя по фото и видео материалам армян основу их обороны составляла связка артиллерия + ПТУР со стрелковым оружием.
В отличии от Азербайджана (который несмотря на якобы висящие в небе стаи БПЛА порадовал нас всего парой куцых видео с работой своей артиллерии) Армения явно применяла свои ствольные и реактивные системы со вкусом и знанием дела, мы пока не знаем раскладку потерь с азербайджанской стороны, но сильно подозреваем что большинство там будет именно от вражеской артиллерии.
Артиллерию (как и танки и еще много что) многие диванные эксперты активно хоронят уже много лет, рассказывая про авиационные средства поражения и о том, как они заменяют все, но вот перед нами блестящий пример того, как не обладая ни современными орудийными системами (за редкими исключениями с армянской стороны мы видели образцы времен 40–50 летней давности нарытые еще со складов ЗКВО), ни современными средствами наблюдения и разведки одна из сторон умудряется нанести другой большие потери старыми не добрыми “чемоданами”. Как раз многие видео со стороны армян и давали нам картинку близкую к боям Первой Мировой, когда артиллерия одной стороны безжалостно истребляет пехоту другой.
Еще одним фактором, достойным упоминания, служит и то, что такие потери невозможно понести так же в уже воспетой войне “сил специального назначения”. В последние десятилетия разнообразные спецназы стали казаться чуть ли не костяком армии, способным решать самые фантастические задачи, но карабахская война ярко показывает нам, что без хорошо подготовленной пехоты и налаженного общевойскового боя (пусть и в своеобразных горных условиях) победа в конфликте невозможна.
Опять же по доступным нам материалам складывается ощущение, что с общевойсковым боем в плотном огневом контакте были большие проблемы у обеих сторон.
При обычном соотношении безвозвратных потерь к санитарным равном 1:3, исходя из азербайджанского официоза (2783 военнослужащих убито, 100 пропало без вести, 1245 ранено) итоговые потери Азербайджана можно оценить в 9–10 тысяч. И это в случае, если официоз не врет, в чем есть основания сомневаться после заявлений Алиева про 366 уничтоженных танков и больше сбитых самолетов, чем у Армении когда-либо было.
Для армии, которая численно превосходит противника, лучше оснащена, снабжена и господствует в воздухе такие потери чрезмерно велики. И если проблемы армии обороны Арцаха, в целом, понятны — сил мало, солдаты плохо вооружены, в тылу политический трэш, то в случае с азербайджанской стороной мы имеем вроде бы превосходно оснащённую, натренированную и мотивированную армию, которая умудрилась потерять больше, чем недоснабженные ополченцы.
Наши мысли не претендуют на особую завершенность или глубину. Более того, мы абсолютно уверенны, что в ближайшие годы мы узнаем много нового и, может быть, даже сенсационного относительно этого конфликта. Цифры и факты всегда рано или поздно вылезают на свет из под занавеса политической и пропагандисткой повестки. Тогда то и можно будет делать более подробный и обстоятельный анализ одного из самых крупных военных конфликтов нашего времени.
